Дети войны. О них пишут, говорят, дивятся, как они, пережив голод, холод, перенеся все тяготы военного времени, живя в наши дни на мизерные пенсии, полны жизненной энергии. Эти люди - особой закалки, закваски, если можно так сказать, привыкшие трудиться с утра до вечера, до седьмого пота, не ждать Божьей милости, не роптать, а лишь на свои силы рассчитывать.
Военное мое детство… Фраза “Дети войны” вызывает у меня чувство тревожности, страха и боли. Я, Боярская Эльвира Михайловна, родилась 26 января 1937 года в деревне Валгино Аромашевского района Тюменской области. Мама работала в этой деревне заведующей начальной школой. В 1938-м году маму перевели в деревню Одино Евсинского сельсовета Голышмановского района, мне было полтора года. Мама, Валентина Михайловна Батаногова привезла меня в эту деревню. Деревню Валгино я не помню, поэтому деревню Одино я считаю своей малой родиной.
Красивая деревня Одино, она тянулась вдоль берега речки Суэтяг километра на три-четыре. С одной стороны деревни - лес, поля, с другой - луг до самого села Евсино. Евсино расположено выше. На лугу было болото и даже небольшое озеро. На озеро прилетали утки. Инвалид Махмут даже охотился. Много летом на болоте было чибисов, когда идем в Евсино, птицы кружатся над нашими головами и спрашивают: “Чьи вы?”
Деревня Одино делилась на четыре района, мы жили на Угоре - этот отрезок деревни был выше, поэтому так назывался. На Угоре я вспоминала жителей нашей улицы, насчитала 8 дворов, может быть, кого и пропустила. В каждом дворе были ребятишки, мы так дружно жили. Вместе играли, ходили за грибами и ягодами. Все взрослые рано уходили на работу в поле, на сенокос. А мы должны были хозяйничать дома, прибрать в доме, вымести двор, полить огуречные гряды, пасти телят и выполнять другие работы.
В сельской местности дети начинают рано работать. Такие дети растут более самостоятельными, приспособленными к жизни. Мы объединялись в группы человек по пять, сначала в одном дворе все сделаем, потом в другом. Выполним задания и бежим купаться. На Угоре было много ребятишек-ровесников - Капрановы Гриша, Афоня, Тая, Валя, Вася, Янулина Тамара, Коноваловы Аля и Юра, Решетова Нюра, Космаков Коля, Боярская Эля, Шустовы Люба, Маша, Валя, Осинцевы Коля, Валя. Иногда нахлынут воспоминания о детстве, юности, не заснешь всю ночь. И поплачешь, и посмеешься над нашими проделками. Но началась война.
Война до нас не дошла, слава Богу, что мы не слышали свиста пуль, не видели эту свору фашистов, но голод, холод, все недостатки сказались на здоровье детей той поры. Как только начиналась весна, оттаивала земля, мы переходили на подножный корм. Каждую зеленую былинку, травинку мы рвали и съедали - дикий лук, чеснок, саранки, медуницу, щавель, крапива, лебеда, все шло в наши животы.
Помню, как мы готовились к экзаменам в четвертом классе. Нас выпускала Валентина Михайловна Батаногова, в четвертом классе было 10 человек - 2 мальчика и 8 девочек, Коля Осинцев, Вася Рабканов, Тая, Шура, Эля, Люба, три Вали и Катя. Около нашей школы росли огромные тополя и черемуха. Вот под кронами этих деревьев мы и зубрили билеты. Каждый рассказывал все, что знает, на каждый вопрос. С собой мы приносили мешки, устраивали перерыв и шли через лог в осинник. Там росла высокая сочная медуница. Нарвем в мешки, принесем к школе и едим, несколько раз сходим - все съедали. И это, в общем, витаминная пища. На лугу между Одино и Евсино росло много конского щавеля, его называли кобылятник. Взрослые и дети ходили и рвали листья кобылятника, парили в печке в чугунах и делали лепешки. Если были отруби или горсть муки, добавляли в тесто. Порой соли не было, не хватало картошки.
Однажды мама испекла лепешки из картофельной кожуры. Ее ведь не выбрасывали, а сушили. Я их поела и отравилась, меня три дня рвало, еле спасли. Хорошо, что мама не продала корову, вот молоком меня и выходили.
Сами косили сено, на корове Лизке вывозили. Сварим похлебку из лебеды, лейнет мама молочка туда, забелит - вот и едим.
Летом легче, ягоды, грибы. Грибы сушили мешками на зиму. Сахару не было, но сушили ягоду, дикую клубнику. У нас называли ее голубянка. Зимой сварят кисель из картофельного крахмала, туда добавят ягоду - вкусно!
Все вещи, которые были лучше, мама променяла на картошку и зерно. Однажды к Новому году мама сшила мне из розовой наволочки на подушку кофточку и юбку на лямках из чехла на чемодан - ох и крепкая эта ткань! Радости было у меня…
В школу я пошла шести с половиной лет, я уже читала, считала. Не было тетрадей, чернил, да ничего не было. Мама выписывала газеты, вот на них и писали. Писали и на бересте. Чернила делали из сажи и свекольного сока. Задания выполним сажей, а она высохнет и ссыплется, вот и нет задания. Однажды мама ходила в район получать зарплату, это пешком километров 60-70. В любую погоду, каждый месяц. Купила на базаре простые карандаши, много денег издержала, раздала нам все эти карандаши. Стали подтачивать, а грифеля-то оказалось по одному сантиметру с каждого конца, это были просто палочки. Мама очень расстроилась - и карандашей нет, и денег. Но мы учились старательно. В первом и третьем классе нас учила Руфина Михайловна Батаногова, мамина сестра, а во втором и четвертом - мама, Валентина Михайловна Батаногова. Около школы, силами учеников, родителей и наших учителей, разработали участок - сеяли горох, садили капусту, картошку, морковь, свеклу. Зимой наша нянечка Татьяна Петровна Рабканова варила нам гороховую похлебку, картошку. Этим и поддерживали нас, ведь в семьях было по пятеро-шестеро детей. Как удалось нашим мамам спасти нас в это голодное лихолетье… Слава нашим мамам!
Дети как могли помогали колхозу, пололи поля, дергали лен, копали картошку. Я помню женщину, у которой было пять девочек, старшей лет 10-11, а самой маленькой 3 месяца. Эта мать приходила на поле, приносила зыбку, на сучок березы весила и клала в нее свое дитя. Трехлетняя дочка оставалась около зыбки, а она с остальными девочками шла на поле делать работу на своей деляне. Как только заплачет ребенок в зыбке, трехлетняя бежит, кричит маму. Придет женщина, перепеленает малышку, покормит и опять на поле. Так те дети не только дети войны, но и труженики тыла. Причем, нам выдали справки о работе в тылу, и когда привезла сюда справку и обратилась в профком, мне сказали, что этого делать не будут. И вот эта справка так и валяется у меня.
Всем нам запомнился один Новый год. Хвойных деревьев у нас нет, Руфина Михайловна собрала нас, взяла топор, санки, и пошли мы в лес искать березку, на которой еще остались листья. Привезли, поставили в классе, стали наряжать - а чем? Лепили бумажные цепи из газет, красили свеклой, у кого были какие игрушки, принесли. Красивая получилась елка. Мама ходила в Голышманово получать деньги. Учителям дали конфеты, подушечки в какао, Дунькина радость что ли. Они были помятые, слипшиеся. Разобрали их родители и мама, собрали немного муки, у кого была, завели тесто, наготовили баранки, сварили их в соленой воде. На листы положили соломы, а на солому баранки - и поставили в печь. На баранках от соломы образовался рисунок. Сделали из газет кульки и в них положили баранку и несколько конфет. Получился новогодний подарок. На елку в школу собрались все, и стар, и мал. Ученики приготовили концерт, вокруг елки водили хоровод. Когда раздали гостинцы малышам, сколько было радости! Сейчас это трудно представить. Нашим мама некогда было нас воспитывать, нас воспитывали и учили уму-разуму все старшие, кто остался в деревне. Если кого-то за уши надрали за провинность, дома не жаловались, так как каждая мама скажет спасибо тому человеку. Так и росли мы под общим наблюдением и воспитанием. И хорошие люди получились из детей войны - трудолюбивые, заботливые, добрые. Вот моя дорогая подруга детства Аля Коновалова как родная мне, до сей поры мы с ней дружим, она живет в Тюмени, но на лето приезжает в Одино. Я иногда езжу в Одино на могилы мамы, папы и всех, кого там помню. Останавливаюсь у Али. И ведь встречает она нас как родных! Мы приезжаем к ней и с дочерью, и с внуком. В деревне еще есть люди, которые помнят нас. И вот Володя Попов увез нас в Голышманово на своей машине к автобусу. Мир не без добрых людей.
В деревне до 50-х годов не было ни радио, ни электричества, но народ умел хорошо трудиться и устраивать праздники. Клуб был, но не было дров. Собирались у нас дома, готовили концерты, а ставили их в школе. Собиралась вся деревня, отмечали все христианские праздники. В нашей деревне отмечался 2 августа Ильин день. Не помню, в каком году у нас весной снесло мост. Перед праздником были сильные грозы, дожди. Говорили: “Илья брагу варит, разъезжает на колеснице”. Наша речка сильно разлилась, переходы снесло. И вот 2 августа со стороны Евсино на берегу собралось много народу, гостей водяного. А переправиться не могут. Так многие и не попали на наш праздник.
В праздники люди гуляли весело. У нас в деревне люди были голосистые, пели красиво народные песни. И мы эти песни пели. Красивых игрушек не было, но мы делали кукол из соломы, тряпок. Возьмем березовое полешко, нарисуем углем брови, свеклой рот, завернем в тряпки - вот и кукла. На улице играли в народные игры Чикота-брикота, Из котла шариком, Ручеек и другие. Мячей не было, но весной, когда линял скот, мы теребили шерсть и катали мячики.
Однажды мама купила в Голышманово черный каучуковый мячик, вот была нам радость. Вот в таких условиях росли дети войны. Но все выросли порядочными, трудолюбивыми, добрыми. Не было среди нас эгоистов, рвачей, хапуг. Мы довольствовались тем, что есть. Мало остается людей военного времени, а жаль. Светлая память тем, кто покинул этот мир, и дай Бог здоровья и долгих лет жизни тем, кто ее жив. Наше детство было трудное, очень трудное. Но мы росли на природе, в трудах, в заботе. А это и есть здоровая жизнь.
Эльвира Разводовская, Черемухово. Иллюстрация в анонсе: https://ru.freepik.com/
